«Рассказы о необыкновенном» И. Ефремова быстро приобрели широкую и вполне заслуженную популярность у читательской аудитории. Увлекательный сюжет неизменно сочетается в них с содержательным рассказом об исследователях, путешественниках, изыскателях. Тем досаднее, что рассказ Ефремова «Белый Рог»,1 о котором пишет нам мастер спорта СССР Ал. Малеинов, со спортивной стороны не выдерживает критики и покоится на явно ложной основе.
Мы публикуем рецензию Ал. Малеинова.
Автор рассказа о восхождении на пик Ак-Мюнгуз превосходно знает полевую работу геологов. Романтическая легенда о первом восхождении на Белый Рог в древности, а также борьба за эту вершину молодого смелого геолога Усольцева полны колорита, хорошо знакомого тому, кто побывал хоть раз в горах Средней Азии.
Однако погоня за необычайностью сюжета довела И. Ефремова до таких положений, которые были бы подстать только некоему барону, небезызвестному своими невероятными подвигами.
Мы знаем, конечно, что многое, считавшееся некогда недосягаемым, непреодолимым, фантастическим, оказывалось впоследствии завоеванным людьми. В особенности это характерно для советских людей, для наших исследователей, для альпинистов, на что указывал в свое время товарищ В. М. Молотов.2
В рассказе, о котором идет речь, этой силой, побеждающей непреодолимое, наделен в конечном счете не человек, а помогающие ему слепые стихии.
Явное сомнение возникает у сколько-нибудь внимательного читателя, когда он узнаёт, что во время своего рекордного по трудности восхождения Усольцев получил вдруг надежную помощь, от кого бы вы думали, от… ветра:
«И вот, прилепившись к стене на высоте ста пятидесяти метров, геолог понял, что не может отнять от скалы на ничтожную долю секунды хотя бы одну руку. Положение оказалось безнадежным — чтобы обойти выступавшее ребро и шагнуть на карниз, ему нужно было ухватиться за что-то, а вбить зубило он не мог.
…Усольцев внезапно шагнул в сторону, перебросив тело через выступ ребра, вцепился пальцами в гладкую стену и… качнулся назад. Со страшной болью, будто разрываясь, напряглись мышцы живота, пытаясь задержать падение. В ту же секунду порыв вырвавшегося из-за ребра ветра мягко толкнул Усольцева в спину. Стиснутое смертью тело, получив неожиданную поддержку, выпрямилось и прижалось к стене. Усольцев был на карнизе. Здесь, за ребром, ветер был силен. Его мягкая мощь поддерживала геолога. Усольцев почувствовал, что он может двигаться по карнизу жилы, несмотря даже на подъем ее вверх. Он поднялся еще на пятьдесят метров выше, удивляясь тому, что все еще не упал. Ветер бушевал сильнее, давя на грудь горы, и вдруг Усольцев понял, что он может выпрямиться и прямо итти по ставшему менее крутым склону… Усольцева охватило странное (с этим нельзя не согласиться. — Ал. М.) веселье. Он словно парил на высоте, почти не опираясь на скалу, и уверенность в достижении цели придавала ему всё новые силы…»
Тот, кто хоть однажды лазал по трудным скалам, а многие из нас проделывали это сотни раз, знает, что подобный подъем основан на безукоризненном равновесии, и даже небольшое изменение сил неизбежно нарушает баланс, после чего следует падение. Непостоянный режим горного ветра никак не может оказаться устойчивой силой, помогающей поддержать равновесие на скалах. Можно условно допустить, конечно, что единичный порыв ветра мог бы на какой-то короткий момент помочь скалолазу удержать потерянное равновесие, хотя в нашей практике обычно бывало наоборот. Постоянное использование силы ветра при лазании по скальным участкам более чем неправдоподобный вымысел, подрывающий у обладающего минимальной спортивной подготовкой читателя веру в дальнейшее повествование.
В наши задачи не входит опровержение физическими и математическими расчетами возможности поддержки человека на крутом склоне силой ветра. Ясно лишь, что ветер, способный удержать человека, должен приближаться по силе к урагану, но и при этом он будет не столько помогать лазанию, сколько мешать ему.
Однако самое невероятное в рассказе начинается в тот момент, когда Усольцев лицом к ветру и спиной к крутому склону спускается с отвесного пика:
«Он подставил грудь ветру, широко раскинул руки и принялся быстро спускаться по склону, стоя (?!), держа равновесие только (?!) с помощью ветра, в легкой радости полета. И ветер не обманул человека (увы, это вольно или невольно сделал автор. — Ал. М.), с ревом и свистом он поддерживал его, а тот, переступая босыми ногами, пятная склон кровью, спускался все ниже. С бредовой, невероятно легкостью (курсив наш. — Ал. М.) Усольцев достиг узкого карниза, миновал и его. Тут ветер угас…»
В этих строках «с бредовой, невероятной легкостью», завершающих рассказ, автор не пощадил своего героя, который неизбежно задохся бы, спускаясь лицом к ураганному ветру, несущему клубы пыли. Ни один смелый и опытный скалолаз самого высокого спортивного класса не рискнул бы спускаться таким образом даже по некрутым плитам, зная, что это равносильно самоубийству.
Но Усольцев не падает, не задыхается, поддерживаемый не столько реальными силами, сколько непомерно богатой фантазией автора, не желающего считаться с реальной действительностью.
Автору этих строк приходилось подниматься на многие трудные и высокие вершины, иногда и при ветре ураганной силы. Он входит в число тех самых «спецов» скалолазания, о которых
{Далее отсутствует несколько строк, так как на странице журнала вырезан нижний левый угол — Примечание распознавателя}
И. Ефремовым прораб. И весь его опыт и опыт наших товарищей говорит за то, что Усольцеву и подобным ему восходителям надо пользоваться не ветром, а пусть самодельным, но испытанным крюком и альпинистской веревкой.
И. Ефремов, видимо, хорошо знаком со средой геологов. К сожалению, он разделяет встречающееся еще у отдельных представителей этой профессии пренебрежение к альпинистской технике. А ведь ознакомление с ее основами помогло бы написать не только увлекательный, но и правдивый рассказ, а для сотен исследователей такие знания позволили бы более уверенно и без аварий проникать к труднейшим месторождениям. Заметим в заключение, что такие маститые геологи, как И. В. Мушкетов и ныне здравствующий академик, Герой социалистического труда В. А. Обручев, не раз подчеркивали необходимость самой тесной дружбы геологов с альпинистами.
Это пренебрежение к разработанной многолетней практикой технике и тактике горовосхождений выразилось, например, в том, что И. Ефремов поднимает на щит геолога, совершившего предельно рискованный подъем в одиночку. Советский альпинизм осудил, больше того, — категорически запретил такие восхождения, столь типичные для известного круга иностранных альпинистов. Ведь известно, что 99,9 проц. таких одиночек, искавших особо острых ощущений, неизбежно находили в горах свою смерть.
Остается пожелать, чтобы безусловно талантливый и наблюдательный писатель был столь же требователен в дальнейшем не только к сюжету и научной основе своих содержательных произведений, но и к их спортивной специфике.
Физкультура и спорт. 1946. №№ 8–9. С. 16.