До сих пор научная фантастика была у нас уделом сравнительно небольшого отряда писателей, пишущих в основном для детской и юношеской аудитории. Эти писатели, как правило, рисовали будущее науки и техники. Но не слишком богатая фантазия, а также недостаточно глубокое понимание развития современной науки приводили к тому, что писатели, пытавшиеся показать картины будущего, часто оказывались в зависимости от установившихся образцов. Писатели-фантасты недостаточно понимали, что времена Жюля Верна и Уэллса прошли, что наука развивается сейчас с невиданной быстротой и силой, а главное, что вне показа развития будущего общества невозможно сейчас создание значительного произведения о будущем техники или науки.
Литература о будущем имеет огромное значение в деле воспитания молодого читателя (впрочем, не только молодого), она призвана помочь действительно воспитывать человека будущего, а это — задача, поставленная жизнью. «Нам надо уже сейчас воспитывать человека будущего, — говорил товарищ Н. С. Хрущев на XXI съезде КПСС. — И, конечно, важная роль в деле воспитания человека будущего принадлежит литературе. Она может показать, каким должен быть человек будущего, сделать это ярко и многообразно».
Вот создаются бригады коммунистического труда. Участники этих бригад хотят не только работать, но и жить по-коммунистически. Как стал бы ценен для них роман о будущем, показывающий не только труд и науку, но и многообразную гамму человеческих отношений в коммунистическом обществе.
Сейчас нашей партией широко поставлен вопрос об автоматизации и механизации труда. Человек должен научиться в совершенстве управлять сложнейшими машинами. Взаимоотношения человека и машины — одна из привычных тем старой фантастической литературы. В прошлом писатели часто изображали борьбу человека с машиной. Такое раскрытие тем определяется самой ролью машины в буржуазном обществе, где механизация создает безработицу, отчаяние, голод.
Задача советского писателя, рисующего будущее, — показать своеобразную дружбу человека и машины, увлекательно рассказать, как умные машины, эти замечательные создания человеческого гения, облегчают жизнь и труд людей.
Мы имеем авторитетные свидетельства того, как научно-фантастическая литература вызывала стремление к научной работе, и тем более это важно в наши дни.
«Стремление к межпланетным путешествиям, — говорил К. Циолковский, — заложено во мне известным фантастом Жюлем Верном». Указание на то, как научно-фантастическая литература вызывала у молодого человека огромный интерес к научной работе, стремление посвятить ей жизнь, мы найдем и у В. Докучаева и у многих других как отечественных, так и иностранных ученых. Всем им научная фантастическая литература указала еще в молодости путь к научному творчеству. Фантазия, таким образом, помогала двигать науку, облегчала человеку овладение тайнами природы.
«Подводная лодка Жюля Верна, —говорил Горький, — вымысел, полеты на Луну — безумная фантазия, но в наши дни к ней готовятся совершенно серьезно. Вымыслом являлись Архимедов бесконечный винт, ткацкий станок, паровоз. динамомашина. То, что называется культурой, — насквозь человеческий „вымысел”. Искусство живет вымыслом, наука реализует вымысел… современная техника превращает вымыслы и домыслы, фантазии и гипотезы в реальность, вооружает человека в его борьбе за жизнь».
«Сколько было написано фантастических романов, сказок и поэм о полете на Луну. Люди веками мечтали о межпланетных путешествиях, и вот теперь мы на пороге осуществления этой дерзновенной мечты» (Ответ Н. С. Хрущева на письма и телеграммы, поступившие в связи с поездкой в США. «Правда», 16 сент. 1959 г.).
В 1957 году вышла книга английского астронома Патрика Мура, посвященная научной фантастике. В ней собран богатейший материал, ярко показывающий, что мечта о межзвездных полетах как бы пронизывает всю культуру человечества. Здесь названо более тысячи произведений на эту тему, начиная чуть ли не с пятого века до нашей эры. (В частности, сотни произведений китайской, японской, индийской, арабской, персидской литературы, совершенно неизвестных европейскому читателю.) О межзвездных полетах мечтали Лукиан и Плавт, Свифт и Вольтер и немало других выдающихся художников.
Огромны достижения науки и техники. Вековая мечта становится реальностью, и, мы думаем, высокие требования должны быть предъявлены к художнику, который пытается в своем творчестве коснуться этой поистине грандиозной темы. В художественном творчестве вопрос об освоении космоса должен быть поставлен по-новому, писатель должен подойти к нему вооруженным глубокими научными знаниями. Трудно требовать, конечно, чтобы он предсказал во всех деталях будущие космические полеты и весь процесс освоения космоса. Но вместе с тем художественные произведения должны показывать, насколько это сложная и трудная задача. «Сверхзадача человечества», — так назвал ее замечательный советский художник А. Довженко.
Писатели, которые пытались показать космические полеты, до недавнего времени находились под влиянием литературных образцов, часто несовершенных и явно устарелых. Выработался уже своеобразный стандарт «космического» романа.
Группа людей совершает космический рейс, они садятся в корабль особой конструкции и после более или менее занимательных приключений прибывают по точно установленному маршруту то ли на Венеру, то ли на Марс, то ли на далекую звезду. Затем, пережив здесь новую серию приключений, они запускают свой аппарат и благополучно возвращаются на Землю. Так или почти так (с небольшими вариациями) обстоит дело во многих романах, посвященных межпланетным путешествиям. Что же видят люди на планетах или на далеких звездах? Это уже зависит от фантазии художника. Одно время буржуазные романисты спешили заселить звезды или планеты всякого рода чудовищами. Им казалось, что чем нелепее выглядят жители этих планет, тем интереснее, занимательнее сам роман. Разумные существа других миров в этих романах не похожи на людей, и их поступки часто недоступны человеческому разуму.
В последнее время космический буржуазный роман изменился. Теперь с завидной легкостью летают с планеты на планету, со звезды на звезду всякого рода убийцы, гангстеры, завоеватели. Они обращаются с жителями далеких миров совсем так, как, по мнению авторов этих романов, надлежит обращаться с населением далеких заморских колоний. Одним словом, зто гангстерский или колониальный роман, только обращенный в космос. Более того, роман о космосе нередко служит делу пропаганды «земной» войны.
«Не случайно, — говорил в речи на заседании Генеральной Ассамблеи ООН А. Громыко 18 сентября 1958 г., — в западных странах появилась всевозможная литература о грядущей войне в космосе, причем это вовсе не невинные научно-фантастические романы, а пропаганда истребительной войны… Космос они (авторы этих романов. — И. Б.) мыслят не иначе, как пространство, откуда атомные и водородные бомбы низвергаются на город и населенные пункты воюющих стран».
Таков человеконенавистнический буржуазный роман о космосе, пропагандирующий войну. Наука в понимании авторов этих романов служит делу уничтожения не только человека, но и разумных существ других миров. Это — псевдонаучная и ложнофантастическая литература. Конечно, совсем иным должен быть советский роман об освоении космоса. Он призван проповедовать мир, воспевать силу жизни, глубину человеческих мыслей, знакомить читателя (в доступной для него форме) со сложными научными проблемами, связанными с освоением космоса. Это роман подлинно гуманистический.
Сейчас нашего читателя не удовлетворят некоторые романы, посвященные космическим путешествиям и вышедшие в свет в недавние годы. В них, конечно, есть какой-то научный материал, но это лишь своеобразное литературное обрамление, не более. В основе же этих произведений — более или менее увлекательно показанные приключения, а всякого рода научные соображения переданы скучно, порой не слишком вразумительно. Вряд ли юному читателю интересны тягучие главы романа А. Волкова «Звезда утренняя», посвященные популяризации научных знаний о космических полетах. Да и путешествие на Венеру описано слишком обыденно на манер прогулки в далекую, но приятную страну. Более увлекателен вышедший на несколько лет ранее роман В. Владко «Аргонавты вселенной». Но и это, в основном, роман приключений. На Венере (здесь описан полет на эту планету) живут какие-то загадочные насекомые-гиганты.
Ленинградский писатель Г. Мартынов в своей первой повести «220 дней на звездолете» как будто бы нашел интересную форму передачи научных знаний (через записки первых астронавтов). Но и он порой слишком увлекается приключениями всякого рода. Он обнаружил (на этот раз на Марсе) грандиозных ящериц с ногами-ходулями. Может быть, это по-своему и занимательно, когда гигантские стрекозы Венеры уносят в воздух бедного гостя с Земли (так обстоит дело в романе В. Владко) или когда огромные ящерицы с Марса нападают на земной звездолет (об этом рассказано в повести Мартынова). Но сейчас даже детский и юношеский читатель ждет большего от произведений, посвященных межпланетным путешествиям. Люди, как известно, еще не летали ни на Марс, ни на Венеру. По-настоящему еще не выяснены особенности жизни на других планетах. Но началось уже освоение космоса, и для читателя ясно, насколько серьезные проблемы стоят перед наукой. И получилось так, что многие вышедшие несколько лет назад романы и повести, посвященные приключениям в космосе, уже устарели. Это относится и к тем произведениям, в которых космические путешественники встречаются с разумными существами других миров.
Вот роман Б. Фрадкина «Тайна астероида 117-03». Автор этого произведения — молодой пермский литератор, не лишенный дарования (об этом свидетельствует другой его роман «Дорога к звездам», более скромный, земной, посвященный подготовке к будущим космическим полетам). Писатель хорошо умеет строить сюжет. Отдельные страницы его романа «Тайна астероида 117-03», посвященные открытию новой энергии, заменившей «устаревшую» уже атомную, читается с интересом. И тем более обидно недостаточно серьезное отношение писателя к космическим проблемам. Дело происходит в далеком будущем. Появился таинственный астероид, нарушивший все установленные законы физики и астрономии. Для выяснения этого происшествия отправляется земной звездолет. Как удалось ему выяснить, таинственный астероид — это тоже космический корабль, улетевший когда-то с далекой звезды Луиады. Под водительством зловещего Саибы покинули «луиане» родную звезду. Это, таким образом, звездные эмигранты, которые потом превратились в каких-то космических пиратов. За ними долго гоняется земной звездолет и, наконец, настигает их. И вот первая встреча граждан Земли и жителей этой далекой звезды заканчивается дракой.
В романе ростовского писателя К. Аматуни «Тайна Пито-Као» жители далекой звезды «Гаянс» (неизвестной астрономам) попали на отдаленный земной остров и занесли сюда болезни. Как выясняется, эти «гаяне» «изобрели много металлов и пластических масс», научились пользоваться энергией Вселенной. Они заселили три ближайшие планеты и обратили свое просвещенное внимание на нашу Землю. Отправившись к нам, они по дороге стали жертвами страшной болезни «арпел». Все «гаяне» погибли в пути, кроме доктора Мана и его товарища Тото, которых постигла та же участь, но уже на земном острове Пито-Као, куда пристал космический корабль «гаян». Обо всех этих необычайных путешествиях мы узнаем из записок «звездного» доктора, сохранившихся в виде звукового и объемного фильма. И вот теперь бедным жителям Земли приходится бороться с этой «звездной» инфекцией.
Авторы подобных произведений, по-видимому, не всегда понимают, что их фантазия вряд ли сможет вызвать у читателя активное стремление к освоению космических просторов. В самом деле, неужели только для того потребовались огромные достижения науки и техники, чтобы встретиться с межзвездными бандитами или носителями заразы?
Еще на заре советской литературы (в 1922 г.) вышел знаменитый роман А. Толстого «Аэлита», до сих пор любимый нашей молодежью. Конечно, в смысле научного разрешения проблем межпланетных путешествий этот роман устарел. Но что ценно в этом произведении большого художника? Ценна сама идея романа: любовь и дружба объединяют жителей разных планет. Надо думать, что если на других планетах есть разумные существа, они не во всем похожи на людей. Но для художника важно найти не только то, что их отличает‚ но и то, что сближает их с людьми. И если эти существа действительно разумны, они должны как-то стремиться к организованному, гармоническому обществу.
Первые главы романа Г. Мартынова «Каллисто» увлекают читателя. Вот он — таинственный шар, который оказывается космическим кораблем каллистян. Он опускается в центре русской равнины. С каким напряжением ждут люди нашей планеты появления этих невиданных братьев. Но тут читатель несколько разочарован… Слишком уж земными выглядят эти симпатичные черные люди. Они путешествуют по Советской Стране совсем как делегация далекой экзотической, но вполне «своей» страны. Они легко находят общий язык с людьми (и в прямом и в переносном смысле), к тому же они мало активны, мало инициативны. Стремительное и увлекательное действие романа вдруг затормозилось. Потребовалась «земная» диверсия, чтобы продлить развитие сюжета. В чем тут дело? Нам кажется, что у молодого талантливого автора не хватило фантазии, чтобы достаточно увлекательно показать этих каллистян, показать, что их сближает с людьми (это, конечно, основное), но и что отличает от людей.
В новой повести Г. Мартынова «Сестра Земли» этот вопрос поставлен уже гораздо более серьезно и глубоко. Эта повесть посвящена полету на Венеру, и здесь показаны первые попытки общения людей и разумных существ, живущих на Венере. При обоюдной «доброй воле» с обеих сторон, это общение на первых порах оказалось невозможным. Слишком уж различны условия жизни на двух планетах. Люди достигли Венеры, они видели жителей Венеры, но как найти общий язык с ними — это пока неразрешимая задача, которая стоит перед наукой: здесь различие не только языка (в узком смысле этого слова), но и во всех привычных понятиях. Человек достиг другой планеты, но это лишь первый шаг в сложном деле раскрытия тайн Вселенной.
Интересно отметить, что И. Ефремов в своем рассказе «Сердце Змеи» тоже показывает первую встречу жителей Земли с разумными существами одной из далеких планет. Внешне жители далекой планеты как будто бы напоминают людей, но непосредственное общение с ними оказалось невозможным. И эта первая встреча заставляет писателя поставить новую научную проблему: как при всем этом различии установить общение разумных существ разных миров.
Обрисовать жизнь на других планетах — это особенно увлекательная задача для романиста. Но освоение космоса ставит и другие задачи перед наукой. Не случайно в связи с запуском искусственных спутников Земли академик А. Несмеянов говорил о создании новой науки — «экспериментальной небесной механики». Здесь могут быть тоже интереснейшие проблемы, достойные художественного воплощения.
Писатель В. Немцов не раз призывал своих собратьев-фантастов не слишком увлекаться, не залетать мечтой в далекое будущее, а показывать конкретные задачи, стоящие перед нашей наукой. Он считается создателем своеобразной теории «предела» в научно-фантастической литературе. Но мы думаем, что могут быть разные романы о будущем — и о близком, и о далеком.
В предисловии к своему новому роману «Последний полустанок» (1959) В. Немцов сообщает, что в нем все есть: фантастика и приключения, «но нет полетов в дальние галактики, нет выходцев с других планет, нет шпионов и уголовников». Однако это полемическое предисловие не совсем точно. В действительности шпионы и диверсанты в романе есть, — правда, действуют они на втором плане.
У Немцова есть два любимых героя — Вадим Багрецов и Тимофей Бабкин. Эти молодые инженеры-комсомольцы путешествуют у него из романа в роман и оказываются какими-то универсальными специалистами по всем отраслям знаний — то по сельскому хозяйству, то по солнечной энергии; теперь они оказываются первыми участниками космических путешествий. Может быть, это люди каких-то исключительных дарований? Нет, никаких особых талантов у них не заметно. Да и индивидуальные черты их характеров недостаточно выявлены во всех четырех романах, где они участвуют. Но в новом романе с этими молодыми людьми происходят происшествия поистине замечательные. Вот они являются в институт аэрологических приборов, и случайно оказываются в летающей лаборатории «Унион», и так же случайно становятся участниками полета этой лаборатории в высшие слои атмосферы, а затем и в космос.
Помимо изображения первых полетов в космос‚ автор романа поставил задачу обличить случайных людей, пробравшихся в наши научные учреждения. Он доказывает, что в научных учреждениях не место людям как недостаточно квалифицированным, так и равнодушным. Все это правильно, хотя и мало оригинально. Маловероятно, что всякие «стиляги» и девушки, чуждые науки, оказались в учреждениях, ведающих высотными полетами. Мы знаем, насколько серьезно относятся к этим проблемам в нашей стране, и вряд ли непричастной к науке девушке кто-нибудь мог доверить создание «аккумуляторов», в результате чего летающая лаборатория оказалась в конце концов несовершенной.
Мы думаем, что в романе о будущем науки нужна особая наглядность и точность. И в этом смысле читатель вправе задать Немцову много недоуменных вопросов: как и почему, например, вырвался этот «Унион» из верхних слоев атмосферы в космическое пространство, каково назначение таинственного чучела орла, выпущенного врагами социализма, как умудрился благополучно приземлиться Вадим Багрецов, уцепившийся за трос летающей лаборатории. Да и что это за универсальная лаборатория «Унион», предназначенная для изучения высших слоев атмосферы, совершающая полет вокруг Луны? На ней летит все тот же Вадим Багрецов, неизвестно где постигший все тонкости астронавигации. Да и как могли враги бомбардировать, уже в космическом пространстве, лабораторию какими-то искусственными метеоритами? Все это не ясно и во всяком случае по-настоящему не объяснено. Писатель В. Немцов не раз выступал против необузданной фантастики, против слишком вольного полета мечты, но сам не сумел показать в романе развития науки в самом ближайшем будущем.
Замечательный советский художник А. Довженко первый по-новому подошел к большой теме освоения космоса. Еще на 2-м съезде писателей, за несколько лет до появления первых советских спутников, А. Довженко говорил о той крупнейшей задаче, которая встанет перед нашим искусством в связи с тем, что в течение ближайших сорока лет «человечество обследует всю твердь Солнечной системы». По мнению Довженко, освоение космоса должно стать актуальной боевой темой искусства. «Кто как не кино, — говорил он, — перенесет нас зримо в иные миры, на другие планеты. Это расширит наше духовное миропонимание до размеров почти фантастических. Какой простор открывается для творчества современного писателя. Сколько изумительных открытий ждет его…»
Над своим сценарием «В глубинах космоса» А. Довженко работал последние годы своей жизни. То, что нам известно, — лишь беглые наметки художника и его размышления. Тем не менее это исключительно ценный материал, и мимо него не должен пройти ни один художник, работающий над этой темой. Для Довженко-художника важно не только показать полеты на другие планеты, но и передать, какое будут иметь значение эти полеты для развития человеческой мысли. Недаром он хотел передать в своем сценарии «героику и лиризм нового мироведения», новое миропонимание.
Внешнее развитие сюжета как будто бы традиционно. Три астронавта летят на Марс. Двое из них возвращаются, один гибнет. Интересна здесь одна неожиданная деталь. Первоначально Марс оказался не там, где его ожидали. Потребовалось изменение орбиты, чтобы дойти до места назначения. По-видимому, эта тема в дальнейшем должна была быть развита сценаристом. Посредством усовершенствованных аппаратов связи жители Земли следят за полетом, телевизоры фиксируют важнейшие моменты полета, и задача художника — показать значение этих полетов не только для самих астронавтов, но и для всех жителей Земли.
«Если допустить самое увлекательное, что наши герои фиксируют все окружающее, — какой простор для мысли… Как раздвинется человеческий мир. Все вырастут на тысячу голов, все сознание поднимется на сверкающую высоту».
И все это позволит человеку в связи с первыми полетами в космос по-новому поставить вопросы о том, «что такое наша жизнь и смерть, что такое бытие». Вместе с тем ставится вопрос об особенностях и о пределе человеческой мысли. «Какова скорость человеческой мысли, беспредельна ли она или преодолевает пространство во времени?».
По-своему рассказывается здесь и о встрече с неведомыми разумными существами. Они иные, мало похожие на людей. Они не пользуются обычной речью. Как их понять, как установить с ними связь? Д и живут ли они на поверхности планеты или, может быть, в глубине и только изредка появляются на поверхности? Сценарий не завершен. Но и эти фрагменты показывают, какие серьезнейшие задачи встают перед взыскательным художником. «Разумные существа, — говорит Довженко, — поднялись культурно неизмеримо выше нас — жителей Земли только на тех планетах, где они пришли к коммунизму. Там, где по тем или иным причинам это не удалось, они выродились и, опустошив свою планету в битвах, погибли; их погубили деспоты и глупцы…»
Интересно отметить, что многие высказывания Довженко как бы получают дальнейшее развитие в романе И. Ефремова. Конечно, автор «Туманности Андромеды» их не мог знать. Но, по-видимому, схожие проблемы возникают перед разными писателями, когда они серьезно и глубоко подходят к вопросу об освоении космоса. Уже в первых главах романа И. Ефремова мы узнаем о судьбе планеты Зирда. Разумные существа, жившие на этой планете, не справились с новыми источниками энергии и погибли. Усовершенствованные орудия связи устанавливают общение с другими мирами, и это новая эпоха в истории человечества — эра «Великого кольца». Попытка преодоления времени и пространства — одна из основных тем романа Ефремова. Правда, этот роман тематически шире, чем высказывания А. Довженко. Речь в нем идет не только об освоении космоса, но и о будущем коммунистическом обществе на Земле. Пожалуй, за послевоенные годы это первый роман о будущем, привлекший внимание нашей критики. Справедливо указывалось на отдельные недостатки романа, на несовершенство его языка (особенно в первом печатном варианте), на перегруженность научными терминами. Замечательная фантазия автора не всегда находит достаточно яркое художественное воплощение. И все же роман И. Ефремова — оригинальное и интересное художественное произведение. Нам хочется здесь отметить лишь некоторые его особенности, не замеченные критикой, и главное — выяснить значение этого романа для нашей литературы, посвященной изображению будущего.
Впервые (не только в советской литературе) мысль художника проносится здесь через тысячелетия. Показано далекое далекое будущее, сделана попытка посмотреть на мир через даль времени. Намечены пути дальнейшего развития человечества. Вместе с тем, по-своему оригинально и глубоко разработана космическая тема.
Нам скажут — зачем такое далекое будущее? Нам интересно ближайшее будущее, люди более близких нам эпох. Но мы считаем, что будущему должны быть посвящены многие художественные произведения, показывающие различные стадии развития человечества. В этом смысле И. Ефремов как бы вызывает других художников на своеобразное соревнование. В самом деле, в литературе возможен и спор о будущем. Нам ясны сейчас ближайшие пути развития человечества в основных его чертах. Но многие детали остаются спорными, и здесь есть огромные возможности для творческой фантазии художника.
Какова же будет жизнь через тысячелетия?
Коммунизм — это не райская жизнь без тревог и волнений; чем дальше развивается человечество, чем глубже человеческая мысль, тем острее будет борьба за овладение всеми тайнами мироздания. Человечество вступило в эпоху «Великого кольца», установлена при помощи усовершенствованных приборов связь с далекими мирами, с неизвестными ранее разумными существами. Но тем сильнее стремление освоить космос во всем его многообразии. На помощь «Великому кольцу» приходят тяжелые, подчас драматичные полеты. Человек еще не освоил далекие миры, не ступил на поверхность тех планет, на которых оказалась жизнь.
Нет, отнюдь не безмятежна жизнь людей в коммунистическом обществе далекого будущего. И чем больших успехов добиваются здесь люди, тем все более и более сложные задачи стоят перед ними в дальнейшем.
Но не слишком ли обостряет автор трагические противоречия на путях постижения природы? Как будто бы он и верит в силу человеческого разума, но верит не до конца, может быть, считает, что когда-либо встанут перед разумом такие препятствия, которых он не сумеет преодолеть. Такое впечатление возникает при внимательном чтении романа.
Есть как бы два плана этого романа — космический и земной. К космическим проблемам И. Ефремов подошел очень тонко, наметив новые пути связи разумных существ различных миров через «Великое кольцо».
Что же касается «земной» стороны романа, то здесь автор пытается показать людей далекого будущего по возможности живо, полнокровно, показать их чувства, человеческие взаимоотношения, благородный труд и представление о прекрасном. Но получается так, что именно слишком дальний прицел романа мешает изобразить обстановку во всей ее бытовой конкретности и показать людей так, чтобы нам были понятны и близки их мысли и чувства. Да, слишком далеки от нас эти люди. Все они, и астронавигатор Низа Крит, и красавица-историк Веда Конг, и «земной ученый» Дар Ветер, и смелые экспериментаторы Мвен Мас и Рен Боз, очень красивы, умны, благородны, но как-то не совсем человечны. А ведь автор именно ставил своей задачей показать человека далекого будущего как нашего близкого друга.
Подобно своему герою, автор романа попытался преодолеть литературное пространство и время, взглянуть далеко-далеко вперед. Будем думать, что его смелый опыт сыграет важную роль в дальнейшем развитии литературы, посвященной будущему.
«Писателю научно-фантастической литературы, — говорит А. Толстой, — нужно вооружиться действительно глубокими познаниями, способными оперировать точными цифрами и формулами».
Конечно, авторам романа о будущем науки необходимы серьезные знания. А случается так, что они знают в достаточной мере приблизительно те отрасли науки, о которых они пишут. Однако одних знаний, даже самых высококвалифицированных, недостаточно. Точные цифры и формулы надлежит претворить в художественные образы. Кроме того, писатель, показывающий будущее науки, должен обладать талантом популяризатора. Научные положения, даже порой сложные, следует передать так, чтобы они были понятны рядовому читателю, отнюдь не специалисту в той или иной отрасли знания.
Конечно, возможна, так сказать, наукообразная сказка. В повести В. Полещука «Звездный человек» (печаталась в 1957 г. в журнале «Пионер») все волшебно, все невероятно, так что читатель не склонен относиться всерьез к изображаемым здесь событиям, и научная терминология его никак не обманет. Но одно дело сказка, а совсем другое — художественное произведение о будущем науки.
Вот роман Ю. и С. Софроновых «Внуки наших внуков». Советский ученый проснулся через полтораста лет уже в коммунистическом обществе. К сожалению, это будущее общество почти не показано. Дело ограничивается декларацией авторов о победе коммунизма на всей Земле. Зато интересны главы, посвященные будущему науки, в частности, созданию искусственного солнца. При помощи этого искусственного солнца удалось растопить льды Антарктиды, и человечество овладело неизвестными ранее богатствами. Там, в Антарктиде, найдено таинственное кольцо с непонятными письменами. Когда стали исследовать это кольцо, увидели каких-то карликов и двух великанов. Оказывается, низкорослые люди жили в Антарктиде в незапамятные времена (до оледенения материка), а гиганты — это прилетевшие к ним в гости жители иных миров. Каким образом люди будущего сумели увидеть далекое-далекое прошлое, остается непонятным. Это воспринимается читателем, в лучшем случае, как легенда. А в романе о будущем в науке такие легенды, право, не нужны. В данном случае это неожиданное «волшебство» только мешает читателю поверить в реальность интересно изображенных в романе успехов будущей науки.
Каждый художник волен в выборе своих тем и сюжетов. И все же, когда читаешь многие романы о будущем науки, порой удивляешься. В самом деле, атомная энергия уже достаточно широко используется и скоро, надо думать, войдет в быт. А литературного произведения о будущем мирного атома пока нет (роман Валентина Иванова «Энергия подвластна нам», вышедший около 10 лет назад, устарел). Не привлекла внимания авторов химия полимеров, обошли они проблемы механизации труда, которой придается такое большое значение. Даже кибернетика, наука поистине фантастическая, не удостоилась внимания авторов романов.
Нельзя, конечно ограничивать фантазию художника, но хотелось бы, чтобы писатели, показывающие будущее науки, раскрывали это будущее на основе настоящего, на основе нынешних достижений науки.
«Теперь порой начинает казаться, что дела человека стали обгонять фантазию, хотя последней всегда положено быть впереди» (из выступления тов. Хрущева на заседании обеих палат индийского парламента. «Правда», 12 февр. 1960 г.).
Да, фантазия должна быть впереди. Но для того, чтобы фантазия художника могла действительно быть впереди и по-своему указывать пути науке, эта фантазия должна глубоко постигать явления действительности.
Не случайно авторы романов особенно увлекаются приключениями именно в тех случаях, когда у них не хватает научных знаний, таланта и они неспособны построить увлекательный сюжет, органически вытекающий из поставленных здесь научных проблем. Мы думаем, неправильно привычное сближение научно-фантастической литературы с литературой приключений. Это разные отрасли литературы, и перед ними стоят различные задачи.
Недавно вышла книга научно-фантастических новелл В. Сапарина «Однорогая жирафа». Почти все его новеллы интересно начаты. Вот летит в небе человек, вот исчез построенный на поляне дом, но объяснение этих чудес вяло и не увлекательно. (Дом легкой разборной конструкции унесли на аэроплане, человек сделал летательный аппарат из невидимой пластмассы.) Как бы чувствуя это, автор в новелле «Однорогая жирафа» (давшей название сборнику) пытается придумать сюжет по возможности увлекательный. Это ему не удается. Совершенно теми же приемами, какими в одной из новелл Конан-Дойля находят клад, здесь открываются полезные ископаемые. Эта новелла В. Сапарина особенно наглядно показывает, насколько мало здесь применима традиционная приключенческая интрига.
До сих пор так называемая научно-фантастическая литература считалась какой-то особенной отраслью творчества, подчиненной своим специфическим законам. Нам кажется, именно это мешало подлинному развитию литературы о будущем. Роман о будущем, в основном, был посвящен только технике, в нем обязательной считалась серия занимательных приключений. Постепенно вырабатывался «стандарт» такого романа, и приключения переставали увлекать читателя. Между тем, в действительности перед писателем, который пытается заглянуть в будущее, стоят те же задачи, что и перед писателем, работающим над современной темой.
Писатель, создающий произведения о будущем, должен знать сегодняшнюю жизнь. Будущее вырастает из настоящего. Нет непроницаемой стены, их отделяющей. В фантастических новеллах И. Ефремова отразился богатейший жизненный опыт ученого-художника, видного геолога и палеонтолога, руководителя и участника многих научных экспедиций. Когда читаешь путевые записки Ефремова («Дорога ветров»), чувствуешь основу сюжетов многих его фантастических рассказов. Эта фантазия построена на основе реального, на основе жизненного опыта советского ученого.
«Завтрашний день надо видеть»‚ — говорил Горький в одной из своих последних бесед. И обращался он, конечно, не к узкой группе писателей-фантастов, а ко всем советским литераторам. Наша литература показывает жизнь в движении, в процессе развития. В лучших художественных произведениях, посвященных сегодняшнему дню, уже намечаются черты будущего.
Так называемая научно-фантастическая литература, до сих пор в большинстве своем несколько ограниченная по теме, подражательная, перегруженная приключениями, не слишком яркая по своей мысли, не способна удовлетворить читателя. На смену ей должна прийти подлинная большая литература, показывающая людей будущего во всем многообразии их замечательной жизни и труда. Богатая фантазия художника должна помочь советскому человеку в его творчестве, борьбе, вооружить его научными познаниями на пути к великому будущему.
Звезда. 1960. № 5. С. 200–206.