Это не назидательный рассказ о свершении, а образное выражение самого свершения и воплощенное счастье свершения. «Монумент в ознаменование выдающихся достижений советского народа в освоении космического пространства» на каждого из нас производит впечатление светлого, зовущего ввысь символа. Мне кажется, он заслуживает присуждения Ленинской премии, потому что действительно выражает высшую точку современности. Надо признать, что авторы монумента архитекторы М. Барщ, А. Колчин, скульптор А. Файдыш со своей чрезвычайно сложной задачей в основном справились.
Грандиозен смысл события — выход человечества в космос. Ощущение грандиозности свершившегося есть в памятнике. Но при всей грандиозности масштаба в нем нет и следа угнетающей «монументальности».
Мы, русские, обладаем счастливым свойством — нередко мы стремимся объять необъятное. Не обошлось без этого и в работе над космическим монументом. Казалось бы, небывало сложна и величественна задача запечатлеть в монументе выход человечества в космос. Но авторы пытаются тем не менее совместить две задачи: ознаменовать грандиозным памятником выход в космос и увековечить память родоначальника космонавтики К. Э. Циолковского. Совместить эти две задачи трудно. Не удалось, как говорится, убить двух зайцев и авторам монумента.
Масштабное несоответствие стометровой титановой стрелы и сидящей у ее основания фигуры К. Э. Циолковского столь разительно, что нет никакой возможности сосредоточиться на скульптурном изображении гениального ученого. Но этот просчет авторов монумента воспринимается лишь как частный недостаток величественного, новаторского по сути памятника.
В моей книге «Туманность Андромеды» есть устный проект памятника, увековечивающего сходное событие: там это фигура рабочего, возносящего в небо сферу. Но мне сейчас кажется, что в нашу физико-математическую эпоху архитектурно-скульптурное решение такого рода монумента может быть более правильным — в нем мыслима бо́льшая идейная объемность. Да, вероятно, правильнее, значительнее именно архитектурно-скульптурное выражение идеи, хотя лично мне, моей натуре не математика, а романтика-путешественника ближе решение скорее скульптурное.
В жизни все взаимообусловлено, диалектично. Бесспорно, архитектурное решение усиливает единство впечатления. Не случайно так ясен по мысли стремительный прочерк в небо и «космического» монумента. С другой стороны, архитектурный монумент неизбежно теряет в близости к человеку, отделяет его от человека.
Этот спор сам по себе не нов. Еще в Древнем Египте с монументальным сфинксом соперничали многометровые монолитные обелиски, облицованные золотом и серебром (припомним из истории пятидесятиметровую «Иглу Клеопатры»). И хотя нет сомнения, что в практике монументального искусства имеют право на жизнь оба аспекта выражения идеи, мне кажется, что создатели нашего памятника удачно нашли среднюю линию. Титановый шлейф и сама ракета достаточно скульптурны при том, что примат архитектуры здесь очевиден.
Проявление очевидно скульптурных форм в архитектурном монументе — ценная новаторская находка авторов. Широкое общественное признание монумента в ознаменование побед в космосе говорит о плодотворности такого решения.
Факт запуска первого спутника Земли вызвал к жизни множество грандиозных космических экспериментов. Свершения ближайшего времени будут еще более внушительными. У человека есть неистребимое желание увековечить себя, свои дела, человек часто решает, что каким-либо открытием он затмит человечество. Это потеря масштабности, потому что все растет и возрастает. Но наш московский памятник не претендует на роль выразителя апогея технической мысли. Он имеет скорее ретроспективное значение. Он будет напоминать потомкам, в какое время был запущен первый спутник, благодаря каким усилиям советского народа был совершен этот исторический запуск. Наши потомки вспомнят, представят себе эпоху, чреватую термоядерной войной, эпоху непрекращающейся ни на мгновение идеологической борьбы, эпоху немалых хозяйственных трудностей. Именно тогда, напряжение сил всего народа позволило свершить первый прорыв в космос. Перенося память потомков к нашим временам, этот монумент будет давать им силы для преодоления своих трудностей.
Важно первоначальное усилие. Первым на земном шаре наш народ сделал два гигантских шага — революция и космос. Такие события должны быть увековечены. К этим задачам не без успеха обращается советское искусство.
Советская культура. 1965. 26 января [№ 11 (1815)]. С. 2.