За круглым столом «ЮТа» — писатели-фантасты.
Иван ЕФРЕМОВ: «Новые представления о мире».
Анатолий ДНЕПРОВ: «Под молотом научного прогресса».
Аркадий СТРУГАЦКИЙ: «Человек и общество, человек и вселенная».
Дмитрий БИЛЕНКИН: «Человек и его будущее».
Генрих АЛЬТОВ: «Разные виды фантастики».
— Одна из главных задач научной фантастики, — начал Иван ЕФРЕМОВ, — это создание новых представлений о мире. Причем подразумевается не только моделирование новых социальных условий, но — самое главное — рассказ о новом человеке, члене коммунистического общества. И эта сторона фантастики кажется мне первостепенно важной, потому что цель всех наук, всех искусств — человек, его счастье на Земле.
Старая мысль «Человек — мера всех вещей» остается в силе и для фантастики. Помните, в рассказе американского писателя Теодора Томаса «Сломанная линейка» идеально подготовленного космонавта не пускают в Глубокий Космос потому, что он заворожен звездными просторами настолько, что потерял связь с Землей. Нет, за какие бы галактики ни уводил героя фантастический сюжет, писателя более всего волнует психология землянина, его чисто земные дела. В послании звездолета «Парус» в «Туманности Андромеды» есть такие строки: «Я «Парус», я «Парус», иду от Веги двадцать шесть лет… ничего нет прекраснее нашей Земли… какое счастье будет вернуться!»
Иногда говорят, что фантастика должна заниматься не только прогнозированием, но и помогать преодолевать какие-то закоснелые взгляды настоящего. Верно. Но это требует от писателя-фантаста больших знаний, благодаря которым он сможет преодолевать этакую «стабилизацию» своего собственного мировоззрения. Ведь нередко люди склонны судить о каждом явлении с позиций готового шаблона, заранее установленной железной шкалы. Самое парадоксальное — такая «стабилизация» проявляется тем сильнее, чем крупнее данный узкий специалист — очевидно, в качестве своеобразной «расплаты» за глубокое проникновение в определенную область знания. А фантасту необходимо умение даже на очень привычные вещи взглянуть по-новому, преодолеть «стабилизацию».
Естественно, что на книги, даже фантастические, накладывает отпечаток личность их автора. В ряде моих рассказов отражены мечты, которые сопровождали меня с юности. Например, давний интерес к Африке нашел отражение в «Гольце Подлунном», где исследователи обнаруживают наскальные рисунки и бивни африканских слонов в сердце морозной Сибири. Предположение о возможности нахождения алмазов в Якутии развернуто в рассказе «Алмазная труба». Перспективность использования телевизора для исследования глубин океана показана в рассказе «Атолл Факаофо». И кстати говоря, я оказался прав, когда утверждал, что океанское дно сложного рельефа, а не покрыто сплошь донными осадками. А в рассказе «Тень минувшего» предвосхищено применение голографии для получения объемных фотографий с любых полированных поверхностей.
Но, конечно, когда писатель-фантаст мечтает в своих книгах о прекрасном будущем, о новых открытиях, о покорении космоса, нужно, чтобы читатель разделял его мечты, ибо только тогда они смогут стать социальной силой, изменяющей мир.
— Я хотел бы продолжить этот разговор, — сказал Анатолий ДНЕПРОВ. — Мне кажется, главное назначение фантастики в том, чтобы психологически подготовить человека к новому миру, возникающему на Земле под молотом научно-технического прогресса. Современная фантастика — это отражение драматического процесса, когда наука и техника во всем мире приобрели глобальный характер по силе и неотвратимости своего воздействия на жизнь отдельного человека. И фантастика должна показать, как прогресс повлиял не только на материальное окружение, но и на духовный мир человека.
С помощью науки человек приобщился к новым радостям и печалям, ранее ему недоступным. Скажем, если в прошлом веке писателю было сравнительно легко описать чувства и мысли, возникающие у молодого человека, когда он смотрел на звездное небо, то теперь дело обстоит сложнее. В сознании современного человека в такой же ситуации рождаются мысли о спутниках Земли, о полетах к другим планетам, о возможности разумной жизни в других мирах. Наука раздвинула границы сознания, и идея бесконечности вселенной прочно вошла в мозг человека.
Поэтому не приключения самое главное в фантастике, а постановка и решение важнейших общечеловеческих социальных, этических и психологических проблем. В частности, одна из близких для меня тем, на которые отвечают мои герои: ради чего совершаются поиски истины — во имя человека или против него? Если век назад можно было сказать, что, мол, ради достижения истины, то сейчас такой ответ уже никого не удовлетворит.
— Главные темы любой литературы, — взял слово Аркадий СТРУГАЦКИЙ, — человек и общество, человек и вселенная. Каждый человек — это целый мир, и связи его со временем чрезвычайно многообразны и запутанны. Когда началось стремительное вторжение науки в жизнь, то вскрыть эти связи оказалось под силу только фантастике.
Вводя элемент небывалого и невозможного, писатель может ставить или разрешать актуальные проблемы современности особенно остро, лаконично и впечатляюще. Собственно, этим приемом пользовались у нас еще Гоголь и Салтыков-Щедрин, а за рубежом — Гофман и Бальзак. Но только начиная с Уэллса фантастика прониклась духом надвигающейся научно-технической революции. Мало того, с помощью фантастики литература взялась за рассмотрение философских проблем познания и тенденций развития науки.
— Аркадий Стругацкий совершенно прав, говоря, что главные темы литературы — человек и общество, — заметил Дмитрий БИЛЕНКИН. — Только надо бы добавить — литературы XVIII—XIX веков. Потому что технический и социальный прогресс в XX веке поставил еще и другие глобальные темы: человек и будущее, человек и природа.
Жизненной потребностью дня стала научная прогностика; приходится думать о преобразовании планеты, чтобы она могла прокормить растущее человечество, как сберечь пресную воду и сделать воздух городов чистым. Поэтому фантастика, обращающаяся прежде всего к этим темам, не только знамение времени, но совершенно необходимый его ингредиент, если так можно сказать.
Необычное, необычайное, неизвестное, наверное, всегда будет окружать нас на Земле, и для фантаста самое главное — это уметь смотреть непредубежденно, свежими глазами.
Как возникает ткань рассказа, повести? Мне, как геологу, близок такой образ. Драгоценная нефть скапливается в глубинах пустых пород. «Нефть» писателя — это его опыт, наблюдения и размышления. И вот «бур» идеи вдруг коснулся «нефтяного пласта». И взметается фонтан образов, неотвратимо завоевывающий чистый лист бумаги. Но, к сожалению, эту «нефть» нередко приходится долго искать и мучительно извлекать на поверхность…
Толчок замыслу может дать странный пустяк, скажем, гипотетический пейзаж Марса. При взгляде на него возникает мысль, что это место, где произошла какая-то драма. Гротескный замысел, любимый мною, возникает и как протест против заезженных в фантастике ситуаций. Например, что будет делать человек-невидимка при коммунизме, будет ли у него шанс «выбиться в люди» или он не пойдет дальше исполнения ролей привидений в театре, скажем, тени отца Гамлета? Но такой рассказ, кстати, никогда не был бы написан, если бы я не знал людей, обладающих чертами характера героя этого рассказа. Но шутка иногда оборачивается всерьез. В одной своей миниатюре я «использовал» управление внутриядерными звездными процессами как способ сигнализации другим цивилизациям. Позднее же я прочел, что в самом деле существует аналогичный проект общения с другими мирами. Так в наши дни смыкаются мысль ученого и литература. Кстати говоря, как реакция на своеобразный научно-технический «снобизм» возник мой рассказ «Преимущество широты», в котором журналист сумел сопоставить факты, ушедшие из поля зрения ученых, погруженных в решение узкой проблемы.
— Не псевдопамфлеты на псевдобудущее, не приключения на космическом (океаническом и т. д.) фоне, а предвидение того, что, вероятно, будет на самом деле, — вот что более всего интересует меня, как фантаста, — вступил в разговор Генрих АЛЬТОВ.
Какие цели будет ставить (на самом деле!) человечество в XXI веке? Каков будет (на самом деле!) человек XXI века? С какими проблемами (на самом деле!) он столкнется? Наука о прогнозировании будущего только-только возникает, поэтому у фантаста широкое поле деятельности.
На мой взгляд, надо не гиперболизировать сегодняшние проблемы, а найти новые X-проблемы, которые сейчас только возникают, но в будущем выйдут на первый план, предвидеть Y-открытия и Z-маши-ны. И на этой основе прогнозировать изменения человека и общества. Именно тогда это и будет научная фантастика.
Создание фантастической идеи — процесс сложный, многоступенчатый… и почти неисследованный.
Работа начинается с «добычи» информации. Если узкий специалист тратит на это треть рабочего времени, специалист, работающий на стыке наук (скажем, в бионике), — до двух третей, то фантаст находится в наихудшем состоянии — ему нужны сведения из самых различных отраслей науки, поэтому он должен читать не меньше 6—7 часов в день.
Хранить в памяти сведения о всех фантастических идеях практически невозможно. Поэтому я составил «Регистр современных научно-фантастических идей», в котором уже «зарегистрированы» тысячи идей фантастической литературы. Эти идеи разделены на 10 классов, 72 подкласса, 360 групп и 1982 подгруппы…
Собранная информация (я пока не говорю о художественной литературе) поступает на две основные «технологические» линии. В первой линии идет переработка научно-технической информации. Выделяются новые проблемы. Вносится поправка на время: проблемы экстраполируются в будущее. Так как проблемы не существуют сами по себе, а занимают какое-то место в прогнозируемом будущем, значит, надо «вписать» ее в общую картину, учесть взаимное влияние различных проблем.
Сходной переработке подвергается и информация о фантастике. Но «технологическая» линия здесь сдвоенная: выделяются еще и «методы фантазирования».
Итак, информация переработана, есть продукты для синтеза. В «реакторе» встречаются три потока: научно-технические проблемы, фантастические проблемы и критерии художественной литературы.
Процессы в «реакторе» очень сложны. Работает как катализатор интуиция. Сказывается, увы, и инерция мышления! Кристаллизацию идей определяют мировоззрение автора, жизненный опыт, литературные интересы и даже настроение… Синтез требует высокого накала мысли, настроя чувств. Поэтому полученная идея затем — уже хладнокровно, — проверяется на новизну и художественность…
Вот таким сложным путем рождается, на мой взгляд, новое произведение писателя-фантаста, начинает свой путь к читателю. А читатель его уже ждет.
Юный техник. 1968. № 5. С.1—7.
Рисунки исключены.