Рис. 315. Копчик человека. A —из пяти позвонков; B — из четырех; C — из трех.
Большинство морфологов не сомневается в том, что эволюционные изменения человека происходят в настоящее время и будут продолжаться в будущем.
Так, А. Н. Северцов, всю жизнь занимавшийся изучением эволюционного процесса, по этому вопросу говорил (1910) следующее:
«Эволюционное учение, раскрыв прошлое филогенеза человека, приступило к изучению направления его современного развития и ставит вопрос о том, нет ли возможности ускорить и направить прогрессивную эволюцию человека в будущем» (А. Н. Северцов, 1945).
В. М. Шимкевич (1923) писал: «Если возможен был в прошлом человечества физический прогресс, то ничто не противоречит предположению возможности дальнейшего прогресса в этом направлении». Оценивая результаты этого прогресса, Шимкевич находил, что «нельзя отрицать, что человек будущего может настолько же отличаться от нас физически и психически, насколько мы отличаемся от дикарей».
Наконец, Б. С. Жуков в своей популярной книжке по вопросу о происхождении человека (1925, 1928) уверенно заявлял, что «современная ступень человеческой эволюции еще далеко не последняя. Эта эволюция еще не закончена и человечеству предстоят еще многие тысячелетия жизни и прогресса».
Такие взгляды разделяются и анатомами, которые уже не первое столетие с величайшим усердием занимаются точным описанием все новых и новых деталей строения человека. Работая в этом направлении со времен основоположника анатомии Андрея Везалия (1514—1564), они изучили человеческий организм настолько, что открытие в нем чего-нибудь прежде неизвестного сделалось уже невозможным. Поэтому современные анатомы, цитируя десятки и сотни работ своих предшественников, все снова и снова, все детальнее и детальнее переописывают строение различных органов человека, создавая огромную литературу, в которой можно найти очень много, но уже трудно найти то, что нужно.
Многолетнее и всестороннее изучение трупов привело к тому, что в руках анатомов накопился огромный материал, показывающий очень большую вариабильность строения человека. У него не оказалось ни одного органа, в котором при детальном его исследовании не были бы обнаружены те или иные отклонения от так называемого нормального строения.
«При изучении нормальной анатомии человека,— писал Н. Д. Бушмакин (1913),— встречаются на каждом шагу те или другие уклонения от нормального строения».
Это обстоятельство привело к тому, что многие анатомы с особенным увлечением стали заниматься описанием различных ненормальностей.
Сначала эти ненормальности регистрировались под общим названием «аномалий» и никак не трактовались. Но затем под влиянием учения Ч. Дарвина о происхождении человека (1871) исследователи стали подходить к ним как к явлениям, имеющим значение для доказательства генетической связи человека с животными. Однако при этом оказалось, что не все «аномалии» свидетельствуют о происхождении человека от животных; некоторые из них, несомненно, не имеют никакого отношения к эволюционной истории человека в прошлом. Это заставило морфологов разделить все разнообразные отклонения от нормы на две группы.
1. Регрессивные аномалии. К этой группе относятся такие отклонения от нормального строения человека, которые представляют собой «более или менее точное воспроизведение особенностей строения нормально существующих в различных отрядах животных и тесно связанные с филогенезом человека» (В. В. Бунак, М. Ф. Нестурх, Я. Я. Рогинский, 1941). Эти аномалии, как известно, обычно называются атавистическими, так как они являются повторением некоторых особенностей строения тех или иных предков человека. Мы уже рассмотрели их в одной из предыдущих глав (стр. 247—273).
2. Прогрессивные аномалии. Сюда относятся варианты строения человека, «нормально не встречающиеся у каких-либо животных». По мнению анатомов, такие прогрессивные варианты «также теснейшим образом связаны с филогенезом человека» (В. В. Бунак, М. Ф. Нестурх, Я. Я. Рогинский, 1941) и указывают на направление дальнейшей эволюции человека.
«Уже давно было отмечено,— писал В. М. Шимкевич (1923),— что в организации скелета наряду с колебаниями в сторону более или менее отдаленных предков человека — колебаниями атавистическими — существуют колебания в сторону будущего … колебания профетические»…1
По убеждению анатомов «… человеческий организм не представляет собой нечто неизменное, законченное, а является лишь одной из последовательных стадий своего развития; изменения, в нем совершающиеся, протекают так медленно, что не доступны нашему прямому наблюдению, и лишь различные аномалии и уродства, как опознавательные вехи, указывают нам пути его эволюции. Пути эти в настоящий момент лишь только намечаются и поэтому наша обязанность подробно описывать все наблюдаемые нами аномалии и уродства, чтобы на основании этого сырого материала последующие исследователи могли не только предугадывать, но и точно знать то направление, по которому совершаются филогенетические изменения в нашем организме» (Н. Д. Бушмакин, 1913).
Исходя из такого теоретического положения и занимаясь детальным описанием разнообразных «прогрессивных аномалий» отдельных частей скелета человека, анатомы обычно пытаются наметить ту форму, которую, по их мнению, должна будет принять изучаемая часть у человека далекого будущего.
Как известно, от длинного хвоста предков у человека сохранилось только четыре-пять полуредуцированных позвонков копчика (рис. 315, A, B). При этом наблюдения анатомов показывают, что иногда количество копчиковых позвонков у человека уменьшается до трех (рис. 315, C). Этот вариант обычно рассматривается как прогрессивный, т. е. указывающий на то, что у человека далекого будущего три позвонка копчика будут нормальным явлением. Теоретически предполагается, что по мере дальнейших изменений скелета человека его копчик будет постепенно редуцироваться и в конце концов исчезнет полностью. В этот момент человек потеряет последние остатки хвоста своих предков.
Рис. 315. Копчик человека. A —из пяти позвонков; B — из четырех; C — из трех.
При изучении вариантов строения крестца очень нередко отмечаются случаи прирастания к нему V поясничного позвонка.
В нормально построенном скелете последний поясничный позвонок соединяется с крестцом так же, как обычно позвонки соединяются друг с другом (рис. 316, A).
В случаях же первой фазы срастания на одном из поперечных отростков V поясничного позвонка появляется большой направленный вниз костный отросток, который соединяется с боковой частью крестца или при помощи плоского сустава или путем полного костного сращения (рис. 316, B). В последнем случае всякая подвижность между поясничным позвонком и крестцом исчезает, хотя между телом V поясничного позвонка и телом I крестцового еще сохраняется межпозвоночный хрящ.
Рис. 316. Sacralisatio vertebrae lumbalis quinti.
При еще больших степенях срастания дополнительные отростки появляются на обоих поперечных отростках поясничного позвонка. Встречаются случаи, когда один из них оказывается полностью сращенным с боковой частью крестца, а другой соединяется при помощи хряща. В таких случаях тело V поясничного позвонка обычно бывает частично сращенным с телом первого крестцового (рис. 316, C).
При полном сращении последнего поясничного позвонка с крестцом можно видеть костное соединение обоих поперечных отростков поясничного позвонка с боковыми частями крестца и значительную степень сращения тел позвонков (рис. 316, D). Всякая подвижность между поясничным позвонком и крестцом в этих случаях разумеется отсутствует и сильно разросшиеся поперечные отростки V поясничного позвонка частично принимают участие в образовании сустава между крестцом и подвздошными костями таза. В результате всего этого последний поясничный позвонок как бы входит в состав крестца и становится его I позвонком. Такое явление в анатомии человека получило название sacralisatio vertebrae lumbalis quinti и в противоположность lumbalisatio vertebrae sacralis primae считается прогрессивным явлением (К. 3. Яцута, 1932). По мнению анатомов, присоединение последнего поясничного позвонка к крестцу указывает на «наклонность тазового пояса передвигаться вперед по позвоночнику» (Видерсгейм, 1900).
«Число позвонков у человека, как и число ребер, идет на убыль, крестец передвигается к голове»,— пишет В. Н. Тонков (1953).
Детальное изучение крестца человека показало, что в нем нередко наблюдается размыкание дуг позвонков, что в некоторых случаях приводит к полному исчезновению задней стенки крестцового канала (рис. 317). Такой вариант строения крестца получил название spina bifida sacralis.
Рис. 317. Spina bifida sacralis (Сперанский, 1925).
Ни у одного из представителей позвоночных подобных явлений не наблюдалось прежде и не наблюдается теперь. Поэтому данный вариант в строении крестца следует признать свойственным только человеку. Это обстоятельство заставляет анатомов смотреть на spina bifida sacralis как на прогрессивную аномалию. Поэтому нет ничего удивительного в том, что А. Д. Сперанский (1925) после изучения большой коллекции крестцов человека писал: «не будет слишком большой неосторожностью высказать предположение, что крестец будущего человека потеряет канал. Его заменит крестцовая борозда, в верхнюю часть которой будет открываться позвоночный канал». Иными словами, по мнению А. Д. Сперанского, для крестца будущего человека резко выраженная spina bifida sacralis (рис. 317, С) будет являться нормой.
Не менее интересные варианты были обнаружены у человека на границе между черепом и позвоночным столбом. Здесь, по наблюдениям анатомов, нередко встречаются случаи прирастания атланта к затылочной кости. Это явление получило название «ассимиляции атланта» (assimilatio atlantis, рис. 318).
Рис. 318. Ассимиляция атланта.
В качестве как бы подготовительной фазы к такому срастанию некоторые исследователи рассматривают появление на затылочной кости большого столбообразного костного отростка (processus рагаmastoideus). На конце этого отростка обычно имеется плоская суставная площадка, которая принимает участие в образовании дополнительного сустава с расширенным концом поперечного отростка I позвонка (рис. 319, A).
Рис. 319. Ассимиляция атланта (А. П. Быстров, 1933).
В случаях незначительной степени ассимиляции суставы между атлантом и затылочной костью исчезают, в результате чего I позвонок соединяется с черепом совершенно неподвижно; при этом один или оба его поперечные отростка оказываются сращенными с дополнительными отростками на затылочной кости (processus paramastoideus); однако передняя и задняя дуги позвонка остаются еще отделенными от переднего и заднего краев затылочного отверстия (рис. 319, B). Такое прирастание атланта к черепу очень напоминает соединение V поясничного позвонка с крестцом (sacralisatio vertebrae lumbalis quinti, рис. 316, D).
При более сильной степени ассимиляции атланта обе его дуги полностью срастаются с затылочной костью (рис. 319, С, D).
Очень нередко слияние I позвонка с черепом сопровождается размыканием его задней дуги (рис. 319, Е, F).
В анатомической литературе описано несколько редких случаев, когда ассимиляция атланта была настолько полной, что вошедший в состав затылочной кости I шейный позвонок очень напоминал сильно выраженную манифестацию проатланта (рис. 319, G, Н).
Анатомы считают ассимиляцию атланта прогрессивным вариантом (Л. Больк, 1906; К. 3. Яцута, 1932; А. П. Быстров, 1933). «Ассимиляцию атланта надо рассматривать,— пишет Н. И. Одноралов (1931),— не как аномалию, а как одно из звеньев, небольшой штрих в общей картине развития человеческого организма». Следовательно, нужно ожидать, что у будущего человека I позвонок войдет в состав черепа.
Принимая во внимание случаи срастания V поясничного позвонка с крестцом и атланта с черепом, анатомы приходят к выводу, что «позвоночник человека обнаруживает явное стремление сделаться короче» (Н. Д. Бушмакин, 1913). Кроме того, анатомы полагают, что одновременно с постепенным укорочением позвоночного столба у человека происходит и постепенное уменьшение количества ребер, о чем свидетельствуют следующие «прогрессивные» варианты в строении грудной клетки.
В анатомической литературе не раз были описаны случаи недоразвития I ребра. Такое ребро уже не достигало своим передним концом грудной кости и иногда представляло собой только небольшую кость, соединенную с I грудным позвонком (рис. 320).
Рис. 320. Редукция I ребра.
Как известно, у человека только 7 пар ребер достигают своими хрящевыми частями грудной кости; хрящи VIII, IX и X ребер последовательно присоединяются к VII ребру и друг к другу; что же касается XI и XII ребер, то их передние концы свободно лежат в мышцах живота. Длина этих двух ребер сильно варьирует. У XI она колеблется от 28 до 15 см, у XII — от 27 до 2 см. Уже одно недоразвитие последних двух ребер заставляет анатомов считать их стоящими на пути к полной редукции.
Так как у человека не раз наблюдалось полное отсутствие XII ребра, то многие морфологи, принимая во внимание случаи редукции I ребра, полагают, что «число ребер идет на убыль» (Н. Д. Бушмакин, 1913) и что, следовательно, грудная клетка человека в будущем укоротится (В. Лехе, 1913).
«Несомненно, редукция ребер еще продолжается»,— утверждает В. Н. Тонков (1953).
К. 3. Яцута, много занимавшийся изучением всяких вариантов человеческого скелета, совершенно уверенно писал (1932): «Несомненно, что туловище человека проявляет наклонность к укорочению следующим образом: слияние атланта с черепом, … выпадение XII (а реже и XI) ребра, ассимиляция крестцом последнего поясничного позвонка… Мы лично склонны считать это явление прогрессивным, связанным с выгодой сохранения равновесия при вертикальном положении человека».
В черепе человека также можно указать некоторое количество прогрессивных или профетических (пророческих) вариантов.
Если обратить внимание на носовые кости у ряда ископаемых рептилий — Seymouriamorpha -> Cotylosauria -> Pelycosauria -> Therapsida, то легко можно убедиться, что в процессе эволюции относительные размеры этих костей постепенно уменьшались. При этом у всех рептилий носовые кости еще имели контакт с ргаеmxillare. Этот контакт исчез у млекопитающих, и носовые кости у представителей этого класса, стоящих на пути, ведущем к человеку, продолжали постепенно уменьшаться. У высших обезьян носовые кости представляют собой очень небольшие элементы черепа.
Носовые кости человека являются одними из очень сильно редуцированных покровных костей его черепа. Очень редко они бывают настолько большими и широкими, что лобные отростки верхней челюсти теряют контакт с лобной костью (рис. 321, A). Такой вариант, по-видимому, следует рассматривать как атавистический, так как отсутствие контакта между frontale и maxillare представляет собой в филогенетическом смысле довольно древнее явление: эти кости не соединяются друг с другом в черепе рептилий и всегда соединены в черепе млекопитающих.
Рис. 321. Варианты строения носовых костей.
Несравненно чаще наблюдаются случаи, когда носовые кости у человека оказываются по своим размерам значительно меньше нормы. При этом они обычно бывают очень узки в своем верхнем отделе (рис. 321, B). Это сужение в некоторых случаях приводит к тому, что одна из носовых костей совсем не достигает лобной кости и представляет собой узкий костный клин, вставленный между лобным отростком верхней челюсти и носовой костью противоположной стороны (рис. 322, A).
В очень редких случаях носовая кость отсутствует совершенно и заменяется разросшимися краями лобных отростков верхнечелюстных костей (рис. 322, В).
Рис. 322. А — редукция носовых костей; В — полное отсутствие носовых костей.
Я нашел подобные варианты только у двух черепов из 4250.
Уменьшение размеров и полное отсутствие носовых костей у человека, разумеется, не являются атавистическими вариантами, так как у всех предков человека носовые кости не только имелись, но были всегда развиты сильнее, чем у человека. Поэтому кажется совершенно логичным считать эти варианты профетическими и предполагать, что носовые кости у будущего человека должны будут постепенно подвергнуться полной редукции.
Если такие варианты, как отсутствие I и XII ребер, анатомы рассматривают как доказательство того, что грудная клетка человека стремится укоротиться, то отсутствие носовых костей также нужно считать показателем их стремления к исчезновению.
Все, что было сказано о носовых костях, в одинаковой мере относится и к слезной кости. И эта черепная кость на всем протяжении долгой эволюции позвоночных постепенно уменьшалась до тех пор, пока не превратилась у человека в очень небольшую и тонкую костную пластинку, принимающую участие в образовании внутренней стенки орбиты.
Изучение этой кости у человека показало, что она нередко еще более уменьшается в своих размерах и может даже совсем отсутствовать. В таких случаях она заменяется расширенным лобным отростком верхнечелюстной кости, который контактирует непосредственно с передним краем бумажной пластинки решетчатой кости, lamina раругасеа ossis ethmoidalis (рис. 323).
Рис. 323. Отсутствие слезных костей.
Уменьшенные размеры слезной кости по сравнению с ее нормальной величиной и тем более ее полное отсутствие, по-видимому, следует считать профетическими вариациями. «И полное отсутствие и большое разнообразие в степени развития слезной кости у человека свидетельствует о несомненном стремлении ее к редукции»,— пишет Цабель (Е. Zabel, 1900).
Для всех этих пророчеств анатомы могли бы найти теоретические основания в работах В. К. Грегори (W. К. Gregory, 1934, 1935), посвященных так называемому «закону Виллистона» (Williston’s Law) и учению о полиизомерии и анизомерии.
В своих общих построениях Грегори прежде всего опирается на наблюдения палеонтолога Виллистона (1852—1918), который отметил, что в процессе эволюции позвоночных количество костей черепа постепенно уменьшается. Подсчеты, произведенные сотрудниками Грегори, дали следующие цифры. Кистеперые рыбы имели в своем черепе 143 кости, стегоцефалы — 90, рептилии (Cotylosauria) — 84, примитивные млекопитающие — 42 и, наконец, человек — 27 костей.
Наличие большого количества отдельных элементов в черепе Грегори называет полиизомерией (polyisomerism — множество равных частей). Всякое уменьшение количества костей, вызванное их полной редукцией или срастанием с соседними, Грегори считает проявлением анизомерии (anisomerism — немного частей — результат нарушения полиизомерии). Таким образом, в процессе эволюции позвоночных примитивная полиизомерия непрерывно заменялась прогрессивной анизомерией, в результате чего количество костей в черепе постепенно уменьшалось («закон Виллистона»).
Грегори убежден, что его полиизомерия и анизомерия проявляются «во всех степенях организации, начиная от внутриатомных структур вплоть до супрагалактик», и что «систематика, палеонтология, сравнительная анатомия. генетика, экспериментальная биология, физиология и другие науки могут найти для себя новые общие основы в изучении проявления полиизомерии, анизомерии и гиперполиизомерии» (В. К. Грегори, 1934).
Если вместе с Грегори верить в силу закона Виллистона и в стремление всех структур развиваться, идя от полиизомерии к анизомерии, то можно не сомневаться в том, что череп будущего человека будет иметь не 27 костей, а значительно меньше.
Крайне редкой аномалией человеческого черепа является отсутствие контакта между скуловой костью и скуловым отростком чешуи височной кости, что приводит к появлению дефекта в скуловой дуге.
За время своих занятий остеологией я просмотрел несколько тысяч человеческих черепов и встретил такой вариант только однажды (рис. 324). Череп принадлежал взрослому мужчине; скуловые кости (os zygomaticum) у него были недоразвиты и скуловые дуги на обеих сторонах были широко разомкнуты. Во всех других своих частях череп был построен совершенно нормально.
Рис. 324. Редкий случай двустороннего дефекта скуловой дуги.
Так как скуловая дуга у всех древних предков человека была построена нормально, то недоразвитие ее мы должны считать профетическим вариантом и предполагать, что для будущего человека разомкнутая скуловая дуга будет нормальным явлением.
Это не будет исключительной особенностью человека, так как эволюционное развитие млекопитающих уже привело к редукции скуловой дуги у некоторых из них и в составе современной фауны мы знаем таких животных, у которых нет скуловой дуги.
Скуловая дуга отсутствует у землероек (Soreх), у муравьедов (Myrmecophaga) и у некоторых китов. Ее не было и на черепе ископаемого насекомоядного Apternodus из олигоцена Северной Америки.
Почти так же редко, как дефект в скуловой дуге, встречается и недоразвитие межчелюстных костей (os intermaxillare = praemaxillare).
Я видел только один такой случай. Это был череп чукчи из Уэллена (рис. 325). Межчелюстные кости в этом случае были недоразвиты настолько, что отделялись широкой щелью от верхнечелюстных костей и несли только два нормально развитых медиальных резца; сильно редуцированные латеральные резцы помещались на краях верхнечелюстных костей (рис. 326).
Рис. 325. Череп чукчи из Уэллена. Редукция межчелюстных костей.
Рис. 326. Череп чукчи из Уэллена с, ср. — canalls craniopharyngeus.
В анатомической литературе был описан случай даже полного отсутствия межчелюстной кости (рис. 327; Фишель — Fischel, 1905). При этом вместе с костью, разумеется, отсутствовали и все резцы верхней челюсти. Несмотря на полное отсутствие обеих межчелюстных костей, дефекта на их месте не было, так как края верхних челюстей были сильно сближены и правый и левый клыки стояли недалеко друг от друга.
Рис. 327. Отсутствие межчелюстных костей (Фишель, 1905).
Так как в длинной родословной человека никогда не было предков без межчелюстных костей (без praemaxillare), то мы не можем считать отсутствие этих костей атавистическим вариантом. Сильную редукцию и полное отсутствие межчелюстных костей, по-видимому, следует рассматривать как редкий профетический вариант в строении черепа человека, свидетельствующий о том, что в очень отдаленном будущем эта кость, подобно слезной и носовой, исчезнет.
Случаи сохранения лобного шва (sutura frontalis s. metopica) у взрослого человека (метопизм, рис. 326, А) морфологи обычно считают атавистическим вариантом, повторяющим особенности строения лобной кости предков человека из класса млекопитающих. Однако есть мнение, что лобный шов представляет собой не только атавистический, но одновременно с этим и профетический вариант, так как он не только был у предков человека, но и, как предполагают некоторые морфологи, будет у будущих людей.
Впервые эта мысль была высказана П. П. Сушкиным (1915). Он считал, что нередкие случаи сохранения лобного шва у взрослых людей связаны с постепенным увеличением размеров лобных долей головного мозга. Поэтому у будущего человека, который будет обладать очень большим мозгом, лобный шов будет нормальным явлением.
Некоторые антропологи (Д. Н. Анучин, 1880; Г. Бушан, 1911) утверждают, что у европейцев черепа с сохранившимся лобным швом в настоящее время встречаются чаще, чем у представителей менее культурных народов.
Находясь под влиянием этих антропологов и пользуясь их данными, П. П. Сушкин полагает, что «частота метопизма в культурном человечестве будет возрастать далее» … «Таким образом,— пишет он,— из вида Homo sapiens на наших глазах выделяется раса, отличающаяся известным морфологическим признаком».
Взгляды В. М. Шимкевича (1923) на значение лобного шва по существу ничем не отличаются от взглядов П. П. Сушкина. И В. М. Шимкевич считает лобный шов у взрослого человека прогрессивным вариантом.
Таким образом, по мнению этих морфологов, лобный шов у будущего человека не будет зарастать в течение всей его долгой индивидуальной жизни.
У древних людей лобные пазухи (sinus frontalis), как известно, были очень большими. Это обусловило сильное развитие надглазничных дуг (arcus supraorbital), присутствие которых было характерной особенностью неандертальцев. У кро-маньонцев размеры sinus frontalis были не больше, чем у современного человека.
В настоящее время лобные пазухи у человека сильно варьируют. В одних случаях они оказываются очень большими, в других — незначительными. В редких случаях наблюдается полное отсутствие их.
Отсутствие лобных пазух, по-видимому, нужно считать прогрессивным (профетическим) вариантом, и если мы признаем, что в процессе эволюции человека в прошлом объем его лобных пазух постепенно уменьшался, то следует думать, что у будущего человека эти полости в лобной кости совсем исчезнут.
Всем хорошо известен тот факт, что третий большой коренной зуб, так называемый«зуб мудрости», прорезывается с большим запаздыванием. Обычно он начинает функционировать только в 17—18 лет. Однако нередко наблюдаются случаи, когда его прорезывание задерживается до 30 и 40 лет. В некоторых случаях он не развивается совсем (рис. 328, A).
Рис. 328. А — отсутствие зубов мудрости; В — недоразвитие зубов мудрости.
По своей форме и размерам «зуб мудрости» очень сильно варьирует. В одних случаях он по своей величине бывает почти равен размерам второго большого коренного зуба, в других — приобретает форму небольшого столбика (рис. 328, B; 329, A).
Рис. 329. А — недоразвнтие зубов мудрости, недоразвитие правого латерального резца и отсутствие левого; В — отсутствие зубов мудрости, недоразвитие вторых больших коренных зубов, отсутствие малого коренного зуба слева, отсутствие латерального резца справа и недоразвитие такого же зуба слева.
Все эти наблюдения привели морфологов к выводу, что «третий коренной зуб у нынешнего культурного человечества медленно регрессирует» (Г. Бушан, 1911). Этот взгляд настолько распространен, что почти каждый автор, говоря о зубах, считает себя обязанным заявить, что «зуб мудрости» человека в будущем обречен на бесследное исчезновение.
«Самый задний из наших коренных зубов,— пишет В. Лехе (1913),— так называемый зуб мудрости, представляет собой пример органа, который, по крайней мере у цивилизованных народов, находится на пути к вырождению»… «Совершающийся на наших глазах процесс исчезновения зуба мудрости идет… с большой постепенностью»,— утверждает В. М. Шимкевич (1923).
«Нет и тени сомнения в том, что мы собираемся потерять наши зубы мудрости, которые в настоящее время исчезают», — говорит Хауэлс (W. Howells, 1916).
Все это в настоящее время считается настолько очевидным и доказанным, что обычно ни у кого не возбуждает никаких сомнений; все давно примирились с предстоящей потерей этих зубов.
Детальное изучение зубной системы человека показывает, что при отсутствии зуба мудрости второй большой коренной зуб в некоторых случаях оказывается недоразвитым: его размеры бывают меньше обычных (рис. 329, В) и иногда он имеет на своей коронке три бугорка вместо четырех (рис. 330, В). Подобные варианты строения второго моляра анатомы считают прогрессивными (Мартин — R. Martin, 1928) и полагают, что после исчезновения зуба мудрости та же судьба постигнет и этот зуб, и он сначала некоторое время будет прорезываться с запозданием, затем сильно уменьшится в своих размерах и, наконец, подвергнется полной редукции.
Рис. 330. А — отсутствие зубов мудрости, отсутствие вторых малых коренных зубов; В — отсутствие зубов мудрости и недоразвитие вторых коренных зубов.
Прогрессивными же вариантами, по мнению анатомов, являются и случаи полного отсутствия второго малого коренного зуба (рис. 329, В; 330, А).
Очень нередко у человека наблюдается недоразвитие боковых резцов; при этом они сильно уменьшаются в размерах и их коронки приобретают коническую форму (рис. 329).
В каждой большой краниологической коллекции всегда можно найти несколько черепов, у которых латеральные резцы полностью отсутствуют. В таких случаях клыки стоят непосредственно рядом с медиальными резцами (рис. 329, 331).
Рис. 331. Отсутствие латеральных резцов.
«Мы почти с уверенностью можем сказать, — пишет В. Лехе (1913),— что человек утратит верхние латеральные резцы так же, как зубы мудрости».
Таким образом, изучение зубной системы человека показало, что в ней могут отсутствовать: третьи большие коренные зубы (зубы мудрости) вторые малые коренные зубы и латеральные резцы.
Все эти наблюдения, по мнению морфологов, дают право утверждать что «вообще с уверенностью можно сказать, что человек будущего будет обладать сильно редуцированной зубной системой» (Г. Бушан, 1911).
Грегори в своей книге, посвященной эволюции лица человека (1929), соглашается с тем, что зубы мудрости современного человека имеют «тенденцию» редуцироваться. Грегори думает, что у будущего человека количество зубов вместо 32 будет равно 28, так как четыре зуба мудрости исчезнут. Это приведет к некоторому ослаблению челюстей будущих людей. «Если они (будущие люди,— А. Б.),— пишет Грегори,— не будут есть мясо и растения, а будут употреблять в качестве пищи только экстракты, то их жевательные мышцы и челюсти сделаются еще слабее» (Грегори, 1929).
Если встать на точку зрения Грегори, то можно с полной убежденностью утверждать, что человек очень далекого будущего должен быть совершенно беззубым.
Такая его судьба, кажется, не должна удивлять нас, так как мы в каждом классе позвоночных можем указать такие формы, которые на протяжении некоторого отрезка своей эволюции потеряли все свои зубы.
Среди рыб зубов не имеет, например, игла-рыба (Syngnathus); среди амфибий — жаба (Bufo); среди рептилий — черепаха (Chelone); среди млекопитающих — муравьед (Myrmecophaga). Что касается птиц, то, как известно, все без исключения современные представители этого класса лишены зубов.
Если у всех этих теперь беззубых животных предки в свое время имели зубы, то по существу, кажется, нельзя признать недопустимым предположение, что и человек в далеком будущем может потерять зубы…
Многие антропологи путем изучения могильных черепов и измерения голов живых людей пытаются доказать, что древнее население Европы имело больший процент длинноголовых (долихоцефалов), чем современное.
На основании накопленного материала антропологи сделали следующий очень важный вывод: в современном человечестве протекает процесс «брахицефализации», т. е. количество короткоголовых (брахицефалов) непрерывно нарастает, а количество длинноголовых (долихоцефалов) уменьшается…
Г. Ф. Дебец (1948) смело заявляет, что «изменение формы черепа в направлении брахикрании является биологическим процессом».
Причина этой очень подозрительной «брахицефализации» антропологами до сих пор не выяснена.
Вайденрайх (F. Weidenreich, 1946) по вопросу о брахицефализации пишет следующее:
«Можно думать, что она объясняется зависимостью формы головы от вертикального положения тела человека. Шаровидная форма мозговой коробки, с ее тенденцией уровнять свою длину, ширину и высоту, является самой подходящей формой для черепа, балансирующего на вершине позвоночного столба. Растущая брахицефализация является показателем того, что эволюция человека еще продолжается».
Если согласиться с антропологами и считать, что брахицефализация, по крайней мере у европейцев, действительно происходит, то можно утверждать, что будущий человек будет обладать почти шаровидной головой.
Я не знаю ни одного анатома или антрополога, который бы осмелился написать в какой-нибудь своей работе, что мозг человека уже не эволюционирует. Поэтому я уверен, что все они согласятся с мнением Вайденрайха (1946), что «достигнутая величина мозга человека не есть последняя ступень его эволюции».
«У культурных наций объем мозга и в будущем не перестанет увеличиваться»,— уверенно пророчествует Лехе (1913).
Если размеры головного мозга человека будут действительно непрерывно увеличиваться, то человек далекого будущего должен иметь гигантский мозг. В результате этого его психика будет сильно отличаться от нашей.
Проф. Холдэн (J. В. S. Haldane — University College, London) в своем докладе на тему об эволюции человека в прошлом и будущем (Man’s evolution: past and future), сделанном 3 января 1946 г. на научной конференции в США (Princeton University, New Jersey), дал следующую характеристику будущего человека:
«Он будет иметь большую голову и меньше зубов, чем мы; его движения будут ловкими, но не сильными. Он будет развиваться медленно, продолжая учиться до зрелого возраста, который будет наступать только в 40 лет; жить он будет несколько столетий. Он будет более разумен и менее подчинен инстинктам и сексуальным эмоциям, чем мы. Его побуждения значительно больше, чем наши, будут зависеть от воспитания. Он будет иметь более высокий, по сравнению с нашим, общий уровень интеллекта и многие будущие люди будут обладать в некоторых отраслях знания такими способностями, которые мы называем гениальностью».
В этой характеристике Холдэн мало уделил внимания анатомическим особенностям будущего человека.
«Он будет иметь большую голову и меньше зубов, чем мы»… Это все, что было сказано им по этому вопросу.
Рис. 332. Стопа будущего человека (Шапиро, 1933).
Немного больше можно прочитать в работе Шапиро (Н. L. Shapiro, 1933), посвященной вопросу о будущем человеке.
«Суммируя наши пророчества о будущем человеке,— писал Шапиро,— мы можем картинно описать его как более высокого, чем мы, с головой большего объема и более круглой. Его лоб будет более вертикальным, надглазничные дуги — гладкими. Его лицо будет меньшим по размерам и менее выступающим, чем у нас. Зубов на его челюстях будет меньше и они будут слабее. Третий моляр, а в некоторых случаях также латеральные резцы будут отсутствовать. Кариес или порча зубов останется серьезной проблемой и зубы будут требовать постоянного наблюдения и контроля. Некоторые представители будущей расы будут ходить на четырехпалых ногах и многие будут рано становиться лысыми» (рис. 332).
Если доводить до логического конца все рассуждения анатомов по поводу различных профетических вариантов в строении современного человека, то можно без труда составить себе более ясное и более детальное представление о многих особенностях скелета будущего человека.
Мозговая часть его черепа по своим размерам будет, вероятно, значительно превосходить соответствующую часть нашего черепа (рис. 333) — это предполагают многие морфологи.
Рис. 333. Череп современного человека (Homo sapiens) и череп будущего человека (Homo sapientissimus)
В лицевой части черепа будут отсутствовать такие кости, как носовые, слезные и межчелюстные — это следует из работ некоторых авторов.
Так как анатомы убеждены, что «… зубы человека … подвергаются вырождению» (В. П. Воробьев и Г. В. Ясвоин, 1936), то можно на основании этого предполагать, что челюсти будущего человека будут совершенно лишены зубов, как … челюсти жабы. Скуловые дуги у него будут прерваны.
Полное исчезновение зубов, разумеется, неминуемо повлечет за собой редукцию альвеолярных отростков обеих челюстей, а это вызовет сильное уменьшение высоты лицевой части черепа (рис. 333).
Все анатомы, изучавшие строение позвоночного столба человека, согласны с тем, что череп, ассимилируя атлант, стремится переместиться вниз, в то время как таз в результате включения V поясничного позвонка в состав крестца имеет тенденцию передвинуться навстречу черепу, вверх. Одновременно с этим, по мнению анатомов, происходит укорочение грудной клетки путем редукции ребер сверху и снизу.
Если оба эти процесса действительно происходят, то они в будущем должны привести к очень сильному укорочению позвоночного столба и грудной клетки человека. Если череп будет неудержимо стремиться навстречу тазу, а таз — навстречу черепу, то не исключена возможность, что через несколько миллионов лет у человека останется один шейный позвонок, один грудной, один поясничный и два-три крестцовых. Этот короткий крестец будет иметь резко выраженную spina bifida, т. е. его задняя стенка будет полностью отсутствовать. В грудной клетке сохранится только одна пара ребер. Эти ребра будут присоединяться к единственному грудному позвонку и к небольшому куску сильно редуцированной грудной кости.
Так как ключицы являются последними сохранившимися покровными костями плечевого пояса, то можно предполагать, что у будущего человека они исчезнут, так же как исчезли у многих млекопитающих. Интересно, что в настоящее время у человека уже наблюдаются случаи полного отсутствия этих костей (dysostosis cleidocranialis).
Рис. 334. Скелет будущего человека (Homo sapientissimus).
Постепенное укорочение позвоночного столба и грудной клетки приведет к тому, что таз у будущего человека будет находиться настолько близко к огромному черепу, что лопатки лягут непосредственно на края подвздошных костей (рис. 334). В результате всего этого рост человека далекого будущего окажется значительно меньше нашего. Однако Шапиро (1933) приходит к совершенно противоположному выводу и думает, что люди через 500 000 лет будут выше ростом, чем мы. В доказательство этого он ссылается на то, что эволюция многих животных сопровождалась увеличением их размеров. Это было, например, у динозавров, у лошадей, у верблюдов. Это явление Шапиро почему-то считает общим для всех позвоночных, а потому обязательным и для человека.
У современного человека иногда наблюдается уменьшение количества пальцев на кисти (hypodactylia, рис. 335); описаны также случаи уменьшения количества фаланг до двух у каждого пальца (hypophalangia).
Рис. 335. Трехпалая кисть человека.
Кисти и стопы у всех предков человека были пятипалыми; при этом II, III, IV и V пальцы имели не меньше трех фаланг.
Это обстоятельство дает нам право думать, что гиподактилия и гипофалангия не могут считаться атавистическими вариантами.
Если придерживаться взглядов и терминологии анатомов, то следует признать, что гиподактилия и гипофалангия, по всей вероятности, являются профетическими отклонениями от нормального строения человека. Но если это так, то можно предполагать, что кисть будущего человека будет иметь только три двухфаланговых пальца. Нужно думать, что такого числа пальцев для будущего человека будет вполне достаточно, чтобы он имел возможность выполнять свою не требующую большого физического напряжения работу.
Кости рук и ног человека далекого будущего, по всей вероятности, будут изящнее и тоньше, чем у нас. К такому выводу можно прийти на основании следующих данных.
Г. Ф. Дебец (1948) в своих исследованиях по палеоантропологии уверенно говорит об «основных направлениях эпохальных изменений черепа». К таким изменениям он относит «процесс брахицефализации» и «процесс грациализации» черепа. Г. Ф. Дебец совершенно не сомневается в том, что такие процессы происходят, и говорит, что «не только возможно, но даже бесспорно, что брахицефализация происходила … в более ранние эпохи, а грациализация — в более поздние». Такое заявление антрополога дает право уверенно полагать, что в результате действия «направленной эпохальной» брахицефализации и такой же грациализации череп будущего человека будет не только коротким и широким, но и более легким и лишенным различных гребней, шероховатостей и неровностей.
Если такая судьба ожидает череп, то нужно думать, что грациализации подвергнутся и все другие отделы скелета будущего человека, в частности кости его конечностей. Поэтому мы можем предполагать, что кости рук и ног будущего человека будут слабее, тоньше и изящнее, чем наши.
Очень возможно, что руки и ноги наших очень далеких потомков будут не только слабее, но и короче, чем наши, так как и в недоразвитом состоянии они легко смогут выполнять ту минимальную работу, которая еще будет выпадать на их долю.
Как указывалось выше, Шапиро (1933) предполагает, что будущий человек будет выше ростом, чем современный. Однако Шапиро считает необходимым оговориться. «Насколько мне известно,— пишет он,— нет причины считать более высокого человека в механическом отношении построенным лучше. В самом деле, низкорослый человек, вероятно, более экономно расходует ту энергию, которая вырабатывается в его теле, чем более высокий человек. Но в эстетическом отношении более высокий человек предпочитается среди европейцев и американцев, и, может быть, у цивилизованных народов эстетика получит перевес».
В скелете нижних конечностей будущего человека малая берцовая кость (fibula), по всей вероятности, подвергнется почти полной редукции. Возможно, что от этой кости останутся только верхний и нижний концы, которые прирастут к соответствующим концам большой берцовой кости (рис. 334).
Такое предположение может быть сделано на основании изучения тех изменений, которым подвергались кости голени в течение эволюции позвоночных.
Мы знаем, что у первых Tetrapoda (у стегоцефалов) большая и малая берцовые кости имели равную или почти равную величину и обе они принимали участие в сочленении с бедром.
У рептилий на всем протяжении их эволюционного развития происходила постепенная редукция малой берцовой кости и она скоро сделалась тоньше, чем соседняя кость голени (большая берцовая). Уменьшение толщины малой берцовой кости вело к постепенному выключению ее верхнего конца из коленного сустава.
Все эти изменения привели к тому, что у плацентарных млекопитающих малая берцовая кость уже не принимала участия в образовании коленного сустава и была относительно слабой костью.
Если мы будем считать, как это делают многие морфологи, что пройденный путь эволюционного развития диктует характер дальнейших изменений, то должны предполагать, что постепенная редукция малой берцовой кости, наблюдавшаяся в прошлом, должна продолжаться и в будущем. А это неминуемо должно привести к почти полной редукции этой кости в скелете будущего человека. Что такая редукция возможна, видно из того, что малая берцовая кость почти полностью исчезла у некоторых млекопитающих (лошадь, корова и др.).
Принимая во внимание то обстоятельство, что средняя и концевая фаланги мизинца ноги у современного человека очень часто (41%) срастаются, Лехе (1913) считает, что мизинец «находится на пути к редукции»… Если это так, то этот палец у будущего человека должен быть рудиментарным.
Шапиро (1933) не сомневается в том, что через 500 000 лет на стопе человека сохранится только четыре пальца, и пишет: «Такое уменьшение числа пальцев не должно удивлять нас, так как подобное явление хорошо известно в эволюции многих млекопитающих, например лошади, коровы, верблюда, свиньи и т. д.»
Гораздо реже, но все же встречаются случаи, когда все пальцы стопы человека имеют по две фаланги (рис. 336, А). Такой вариант, разумеется, не является атавистическим, так как ни у кого из предков человека подобной особенности стопы не наблюдалось. Если же этот вариант считать прогрессивным, то можно предполагать, что у будущего человека все пальцы стопы будут иметь по две фаланги.
Рис. 336. А — стопа с двумя фалангами на каждом пальце; В — стопа со сросшимися тарзальными костями (Н. С. Маркелов, 1929).
В морфологической литературе было описано несколько случаев своеобразных врожденных и наследующихся сращений тарзальных костей стопы (Н. С. Маркелов, 1929).
В одном из таких случаев в обеих стопах были сращены все тарзальные кости, кроме первой клиновидной, которая оставалась свободной (рис. 336, В).
Так как сращение некоторых тарзальных костей уже наступило у ряда современных рептилий, то высказывались предположения, что подобные явления и у человека имеют филогенетическое значение (Н. С. Маркелов). Поэтому можно думать, что у будущего человека все суставы между тарзальными костями стопы исчезнут вследствие полной их ненужности, а это превратит тарзальный отдел стопы в одну кость…
Итак, изучение морфологической литературы, посвященной «аномалиям» костей современного человека, позволило нам познакомиться со взглядами анатомов на особенности строения скелета будущего человека.
При этом оказалось, что анатомы совершенно убеждены в том, что эволюционное развитие человека протекает в настоящее время так же, как оно протекало в далеком прошлом. Больше того, они, по-видимому, уверены, что путь дальнейшей эволюции человека давно намечен. Поэтому почти все они смело говорят о тенденции развития в определенном направлении. Получается такое впечатление, что если человек просуществует на Земле еще несколько десятков миллионов лет, то он неминуемо должен будет превратиться в очень своеобразное существо, скелет которого будет сильно отличаться от нашего… Если это физически слабое и беззубое существо с коротким туловищем и с огромной головой действительно когда-нибудь будет жить вместо нас на нашей планете, то оно вполне заслужит название Homo sapientissimus…
Propheta — пророк.↩