Жизнь прожить нельзя беспечно.
Жизнь сложна для всех, конечно,
И всегда полна труда...
И бегут, бегут года
Друг за другом торопливо.
Счастья ждем мы терпеливо.
И в пустых мечтах о нем
Мы проводим день за днем.
Жизнь нередко мы торопим,
Горе часто в водке топим,
О любви порой твердим,
Воду пьем и хлеб едим...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И студент Гарутт Вадим
Жил, трудясь, как все другие,
И желанья он благие,
Как и все, в душе имел,
Был не трус и не был смел,
И... попал в беду, как в сети:
Он, бедняк, влюбился в Бетти...
Стал искать он с Бетти встреч,
Но о чем велася речь
У него при этом с нею,
Я сказать, ей-ей не смею:
Я боюсь попасть в беду,
Но скажу, что он в саду
У стены большого зданья
Назначал не раз свиданья.
Бетти так была умна,
Так красива, так скромна,
Как никто на целом свете...
Словом, он влюбился в Бетти.
Я не скрою, — и она
От любви была пьяна,
И у ней блестели глазки...
Сколько в них светилось ласки,
И вниманья, и ума! —
И порой она сама,
Не стыдясь, к нему тянулась,
Так что даже... клетка гнулась
И, схватив железный прут,
Усмирял ее Гарутт.
Бетти умная молчала,
Только хоботом качала...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Так прошло немало дней.
У него свиданья с ней
Были, кажется, нередки.
У большой железной клетки
Я не раз его встречал;
Слон молчал и он молчал,
Но обоим, вероятно,
Это было так приятно,
Что без глупых слов они
Проводили вместе дни.
И Гарутт такую дружбу
Превратил почти что в службу.
По ночам он видел сны:
Все слоны, слоны, слоны,
А между слонами Бетти...
И, проснувшись на рассвете,
На свиданье он спешил.
Наш Гарутт теперь решил,
Что имеет все, что нужно.
Он и Бетти жили дружно.
Но потом пришла война...
Рвались бомбы... — и она
Наповал была убита, 1)
Но Гаруттом не забыта
Он ее ночной порой
Закопал в земле сырой,
Над могилой столб поставил...
Город он затем оставил,
Где-то ездил, где-то жил,
И учился, и служил...
Так за годом год тянулся.
Наконец, Гарутт вернулся
И, хотя прошло пять лет,
Откопал ее скелет,
Вырыл все ее останки,
Череп Бетти взял на санки
И во тьме ночной зимой
Перевез его домой.
Там, в своей каморке скромной
Для покойницы огромной
Долго место он искал,
Что-то там сдвигал... таскал...
И забыл о сне и пище...
Наконец, в его жилище
Череп занял целый стол,
Точно княжеский престол.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Время шло... Слабело горе...
И Гарутт за дело вскоре
Энергично принялся:
Написать Гарутт взялся
Диссертацию на славу.
Темой выбрал он по праву
Морфологию слона.
Не нова была она,
Но была вполне достойной
Светлой памяти покойной.
Словом, выбор был не плох.
И Гарутт, скрывая вздох,
Написал: "Страницы эти
Посвящаю славной Бетти..." —
Так он начал первый том.
Аспирантом он потом
Был при кафедре назначен.
Выбор был вполне удачен,
И понятно почему
Из Москвы пришло ему
Без хлопот и очень быстро
Утверждение министра.
И теперь Вадим Гарутт
Уж давно двухтомный труд
О слонах усердно пишет,
Похудел и еле дышит:
Со слонами много мук. —
Он недавно двадцать штук
Черепов слонов гигантских, —
Азиатских, африканских, —
Из музеев получил
И детально изучил.
И Гарутту, я не скрою,
Нелегко жилось порою:
Слон — ведь это сила, мощь! —
А Гарутт был тощ, как хвощ,
Он, однако, для науки
Не берег, как дамы, руки,
Не боялся он трудов,
Чтобы череп в пять пудов
Повернуть, поднять, измерить,
Осмотреть, сто раз проверить
Сколько в нем каких частей,
Сколько дыр, зубов, костей...
Изучил он за два лета
Все строение скелета,
Много знаний приобрел
И... "слонометр" изобрел,
То есть циркуль из фанеры,
Чтобы делать им промеры.
Этот точный инструмент
Измерял в один момент
Всех слонов любого роста,
Хоть и был устроен просто;
По идее он не нов,
Но удобен для слонов.
И Гарутт в беседе с нами
Восторгается слонами.
Для Гарутта слон — мечта,
И от носа до хвоста
Идеал лесного зверя!
И в слона, как в бога, веря,
В поклонении таком
Он считает пустяком
Не ценнее копролита (!)
Рабдосому граптолита.
По Гарутту для наук
Вам не надо этих штук, —
Только слон имеет ценность,
Остальное прах и бренность!
— "Например, больбопорит", —
Аспирант наш говорит, —
— "Объясните, что такое?
Гриб. Растение морское,
О которых с давних пор
Вы ведете глупый спор?
Трилобит, ей-ей, мокрица!
И ему, как говорится,
Грош цена в базарный день,
Каламит — дубовый пень,
Мшанка — ясно всем без спора —
Что-то вроде мухомора,
Аммонит — бараний рог...".
Был Гарутт безмерно строг
К этим мизерным предметам.
Трудно спорить с ним об этом,
Если это не слоны,
То и нет у них цены!
Нам пришлось, как говорится,
С положением мириться.
Что же будешь делать тут? —
Философствует Гарутт,
Как присяжный диалектик;
Он, простите, не эклектик:
Он к развитию идей
Просвещеннейших людей
Исторически подходит,
В книгах ищет и находит,
Что философ Демокрит
Об "элефас" говорит. 2)
Изучить его творенья
С философской точки зренья,
Он основой всех основ
Признает одних слонов...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И Гарутт наш прав, конечно,
Хоть об этом спорят вечно,
Я вполне согласен с ним:
Нужно чем-нибудь одним
Заниматься в жизни нашей,
Знанья пить одною чашей,
Взять один тяжелый крест,
Знать, что vita brevis est. 3)
Несомненно, для науки
Нужен труд и нужны муки,
Нужно жить, любить, страдать,
Нужно молодость отдать,
Заниматься изученьем
Всякой вещи с увлеченьем...
Не забудьте: без него
Вам не сделать НИ-ЧЕ-ГО!
13.08.1949.
1) Бетти была убита немецкой авиационной бомбой осенью 1941 года в Зоосаду в Ленинграде.
2) ελεφαζ — слон (греч.).
3) Vita (nostra) brevis est (лат.) — Жизнь (наша) коротка есть.
(подготовлено В. В. Дубатоловым,
прислано Д. Г. Наумовым)